(ботинки викторианской бляди, они весьма притягательны.
что, что такого в этой мрачной, сырой, противной до чертенят, викторианской Англии?
что такого в этой эпохе, где что ни Джек - то Потрошитель, что ни доктор - то Франкенштейн, ну на худой конец этот, доктор В., исполненный великолепно Соломиным?
эпоха чудовищ, где дети голодали, а моралисты чопорно закрывали глаза на нищету и грязь?)
" -Эх, Фанни, смешная ирландская потаскушка! Твоя шея не избегла веревки, и теперь я вынужден пользоваться твоей недолгой памятью, чтобы увидеть время, в котором ты жила, чистила карманы - и пила свое дурацкое пойло в местных странных заведениях. Ненавижу моралистов. Ты тоже.
Тебе никогда не будет 29. Потому, что тебе и 24-х то не исполнилось. Дура. Сбежала б вовремя - нянчила бы рыжих веснушчатых внуков, пела бы дерущие ухо свои немудреные песенки, грела у огня косточки под шум домашних...
А ну его, твое время, прямиком к дедушке Нику! пойду-к приму. К сожалению, моча имени миста Львов закончилась, принимать остается только ванны и поздравления, пожалуй. Я стар. Я стар. Да, я стар. Мне столько, сколько вам, задротам, никогда уже не исполнится. И проживу я эту жизнь вполне себе так, вполне. Плевать, что я давно мертв. У меня будет семейный очаг, и внуки, рыжие, веснушчатые, все как полагается, все как на той картине, помнишь, Фанни? Да, этот век оказался подерьмовее твоего, но нам плевать. Понимаешь, здесь беда - это "государство не заботится". Помнишь, какой заботливой была королева? Всем путевки выписывала, кому в Нью-Орлеан, на курорты, кому - в Нью-Гейт, прямиком все к тому же дедушке Нику... Засим, пора, до встречи, моя милая.
- Твой Тим."
Чтоб вы сдохли, каааак же вы меня достали, ребята!
что, что такого в этой мрачной, сырой, противной до чертенят, викторианской Англии?
что такого в этой эпохе, где что ни Джек - то Потрошитель, что ни доктор - то Франкенштейн, ну на худой конец этот, доктор В., исполненный великолепно Соломиным?
эпоха чудовищ, где дети голодали, а моралисты чопорно закрывали глаза на нищету и грязь?)
" -Эх, Фанни, смешная ирландская потаскушка! Твоя шея не избегла веревки, и теперь я вынужден пользоваться твоей недолгой памятью, чтобы увидеть время, в котором ты жила, чистила карманы - и пила свое дурацкое пойло в местных странных заведениях. Ненавижу моралистов. Ты тоже.
Тебе никогда не будет 29. Потому, что тебе и 24-х то не исполнилось. Дура. Сбежала б вовремя - нянчила бы рыжих веснушчатых внуков, пела бы дерущие ухо свои немудреные песенки, грела у огня косточки под шум домашних...
А ну его, твое время, прямиком к дедушке Нику! пойду-к приму. К сожалению, моча имени миста Львов закончилась, принимать остается только ванны и поздравления, пожалуй. Я стар. Я стар. Да, я стар. Мне столько, сколько вам, задротам, никогда уже не исполнится. И проживу я эту жизнь вполне себе так, вполне. Плевать, что я давно мертв. У меня будет семейный очаг, и внуки, рыжие, веснушчатые, все как полагается, все как на той картине, помнишь, Фанни? Да, этот век оказался подерьмовее твоего, но нам плевать. Понимаешь, здесь беда - это "государство не заботится". Помнишь, какой заботливой была королева? Всем путевки выписывала, кому в Нью-Орлеан, на курорты, кому - в Нью-Гейт, прямиком все к тому же дедушке Нику... Засим, пора, до встречи, моя милая.
- Твой Тим."
Чтоб вы сдохли, каааак же вы меня достали, ребята!